Фактически все крупные зоозащитные организации поддерживают идею улучшения условий эксплуатации животных, стремясь к стандарту «у бабушки в деревне».

Во-первых, такой подход игнорирует суть проблемы эксплуатации животных. Даже если бы предлагаемые реформы могли значительно улучшить условия эксплуатации, это означало бы только то, что страдания были бы уменьшены. Но поскольку в эксплуатации животных нет никакой необходимости, это всё равно не соответствует нашему моральному принципу: для убийства животных или причинения животным страданий нужна веская причина. Мы не стали бы предлагать живодерам пытать животных «гуманно», даже если некоторые реформы могли бы значительно уменьшить их страдания.

Во-вторых, такие реформы вряд ли означают упразднение специализированных животноводческих хозяйств и возвращение к семейным фермам XIX века. Напротив, большинство этих реформ повышают эффективность производства. Например, отравление газом цыплят (в отличие от обезглавливания) снижает количество случаев повреждения трупа и увечий работников; увеличение пространства для свиней и телят приводит к тому, что животные меньше подвержены стрессу, и это снижает затраты на лечение у ветеринаров.

Наиболее «гуманно» выращенные животные по-прежнему содержатся и убиваются в ужасных условиях.

Но даже если мы каким-то магическим образом (это экономически невозможно) действительно вернемся к той системе, которую мы считаем идиллической семейной фермой, животные по-прежнему будут убиваться без какой-либо необходимости. У нас нет для этого оправданий. Образ фермерства является фантазией, придуманной для того, что заставить детей чувствовать себя комфортно, поедая создания, которые выглядят так же, как любимые ими мягкие игрушечные животные.

Да. Наши питомцы — это наша собственность. Собаки, кошки, хомяки, кролики и другие животные массово производятся подобно болтам на заводе или, в случае с птицами и экзотическими животными, отлавливаются в дикой природе и перевозятся на огромные расстояния, многие из них при этом погибают. Питомцев выставляют на продажу в точности как другие товары. И хотя некоторые из нас могут обращаться со своими животными-компаньонами хорошо, большинство из нас обращается с ними плохо. В Америке большинство собак проводит менее двух лет в доме, прежде чем их отдают в приют или как-либо ещё отправляют новым владельцам; более 70% людей, берущих животных, отдают их обратно, относят в приюты или выбрасывают. Нам всем известны ужасные истории о соседских собаках на коротких цепях, проводящих бóльшую часть своей жизни в одиночестве. Наши города полны бродячих котов и собак, влачащих жалкую жизнь, умирающих от голода и переохлаждения, страдающих от болезней и мучений со стороны людей. Некоторые люди, утверждающие, что любят своих питомцев, бесчувственно калечат их, купируя им уши и хвосты, выдирая им когти, чтобы те не царапали мебель.

Вы можете обращаться со своими животными-компаньонами как с членами семьи и действительно признавать за ними внутреннюю ценность или базовое право не быть вашим ресурсом. Но это в действительности означает, что вы просто придаете своей собственности бóльшую стоимость, чем средняя на рынке; стоит вам передумать и закон защитит ваше решение назначить ежедневные и жестокие избиения вашей собаки в воспитательных целях или перестать кормить кошку, чтобы она была более мотивирована ловить мышей в подвале вашего магазина, или убить животное, потому что вы не хотите больше тратить на него деньги. Вы свободны в оценке своей собственности по своему усмотрению. Вы можете решить часто полировать свой автомобиль или можете позволить отделке ржаветь. Выбор за вами. До тех пор, пока вы обеспечиваете минимальное техническое обслуживание своего автомобиля, чтобы он мог пройти проверку, любые решения, которые вы принимаете относительно него, включая решение сдать его на металлолом, это ваше дело. До тех пор, пока вы предоставляете минимум пищи, воды и укрытия своему питомцу, любые другие решения, за исключением пыток без причины, это ваше дело, включая решение бросить своего питомца в местном приюте (где животных убивают или продают на опыты) или решение отнести его ветеринару, чтобы убить.

Gary L. Francione

Во-первых, с практической точки зрения, скорее всего, невозможно выращивать и убивать животных совсем без боли и страданий, которые неизбежны даже при самых идеальных обстоятельствах. Разумеется, меньше страданий лучше, чем больше страданий, но если мы признаем за животными моральную ценность, то мы должны быть в состоянии оправдать любой вред, который мы им причиняем.

Во-вторых, с психологической точки зрения это предположение является нереалистичным. Мы бы не стали есть животных, если бы думали о них, как о своих собаках, кошках и других домашних животных.

В-третьих, с философской точки зрения этот вопрос предполагает, что безболезненное убийство нами животного само по себе не приносит животным вред. Крайне странно говорить, что смерть не наносит вред чувствующим существам. Способность чувствовать — это не самоцель, это средство для достижения цели продолжения существования. Чувствующие существа стремятся оставаться в живых. Говорить, что смерть не причиняет им вреда, — значит отрицать это стремление.

В-четвертых, вернемся к практической части вопроса. Даже если всё, сказанное выше, является полностью неверным, реальность такова, что такие животные продукты недоступны сейчас в мире, в котором мы живем. Как это может повлиять на выбор вашего блюда сегодня вечером?
Ответ: никак.

Даже при самых благоприятных условиях невозможно производить животные продукты без страданий и смерти. Если у нас нет необходимости употреблять животные продукты, мы не можем оправдать даже значительно сниженный уровень страданий и более «гуманную» смерть на несуществующей «бабушкиной ферме».

Это возражение говорит о том, что прекратив разводить домашних животных, мы нарушим их право на размножение. Оно призвано отстаивать мнение, что если мы не будем продолжать есть животных, мы каким-то образом будем нарушать их права.

Оставляя в стороне тот факт, что для большинства одомашненных животных секс и деторождение являются неприятными и пугающими переживаниями, это не что иное, как странность людей, которые не верят в права животных и которые едят животные продукты, заботясь о праве животных на размножение.

Мы дали животным жизнь, чтобы есть их; они для этого здесь и находятся.

Во-первых, мы дали жизнь всем одомашненным животным, поэтому если это оправдывает поедание нами животных, тогда это оправдывает вообще любое их использование.

Если некий садист будет разводить собак, чтобы пытать их, вас это устроит? Ведь он дал им жизнь специально, чтобы получать удовольствие от причиняемых им страданий.

Во-вторых, если у нас есть моральные обязательства перед животными, но ответственность за их разведение не вызывает у нас моральных переживаний, как тогда это соотносится с нашими детьми? Они бы не существовали, если бы не мы. Означает ли это, что мы можем оправдать причинение им вреда ради удовольствия, развлечения или удобства?

Это возражение часто используется для того, чтобы показать, что если бы мы перестали разводить домашних животных, то лишились бы частицы природного разнообразия.

Использование слова «природный» в контексте одомашненных животных находится за пределами абсурда по крайней мере с двух уровней восприятия.

Во-первых, в отношении этих животных проводилось столько генетических манипуляций, что многие из них даже не напоминают тех животных, которые были 100 лет назад. Одомашненные животные являются чем угодно, но не природным явлением.

Во-вторых, одомашненные животные были одомашнены. Они не являются частью «природного» мира. Они часть мира, созданного нами. Мы создали и вырастили их для наших целей.

«Природный» мир был бы намного более «природным» без одомашненных животных. Нет понятия «исчезновение вида», когда речь идет об одомашненных животных.