Нет. Такие законы защищают только определенные виды, которые ценят люди для своих целей; эти законы не признают, что животные имеют ценность отличную от той, которую им присвоил человек. Некоторые люди утверждают — ошибочно, на мой взгляд, — что такие законы на самом деле наделяют животных «правами». В реальности эти законы не отличаются от тех, которые защищают тропические леса, водоемы, горы или любые другие бесчувственные вещи, которым люди по какой-либо причине решают придать ценность для своих целей. Такие меры не подразумевают признания того, что защищаемые виды животных имеют ту ценность, которую мы приписываем каждому человеку в качестве минимального условия для членства в моральном сообществе.

Под экономическим давлением государства сегодня пытаются убрать некоторые виды из-под защиты и вновь признать их добычей охотников, чтобы сборы с охотничьих лицензий и продажа частей животных помогали в оплате содержания остающихся особей. Мораторий на убийство определенных видов почти всегда отменяется, как только их популяция едва начинает превышать уровень вымирания, таким образом предлагая «собрать урожай» лишних животных. Мы, тем не менее, не обращаемся с людьми подобным образом. Мы не считаем приемлемым принудительное использование одних бездомных людей в качестве доноров органов, чтобы субсидировать затраты на социальную помощь другим бездомным. Мы не стали бы мириться со «сбором урожая» из людей.

Как бы то ни было, такие законы не признают никакую моральную ценность, которой обладают животные в силу способности чувствовать, кроме той, которую люди придадут им. Эти законы рассматривают животных в качестве ресурсов, ничем не отличающихся от любых других, которые мы хотим сохранить для будущих поколений. Мы временно защищаем животных, например, слонов, чтобы они были у будущих поколений людей для использования, но сами слоны, в конечном итоге, являются лишь товаром, и до тех пор, пока слонов достаточно, мы безусловно оцениваем браслеты из их костей выше, чем их интересы.

Наконец, мы должны понимать, что маловероятно, что сколько-нибудь значительные перемены относительно имущественного статуса животных произойдут в результате законодательных актов или судебных прецедентов до тех пор, пока существенно не изменится наше отношение к животным. То есть не закон изменит наше представление о животных с точки зрения морали; это должен быть другой путь. Не закон отменил рабство, на самом деле закон защищал рабовладение. Рабство было отменено не законом, а Гражданской войной. На сегодняшний день мировая экономика находится в куда большей зависимости от эксплуатации животных, чем были южные штаты от человеческого рабства. Эксплуатация животных не будет отменена решением Верховного суда или законом конгресса — по крайней мере до тех пор, пока большинство из нас не займет позицию, согласно которой институт владения животными морально неприемлем.

Авторство: Gary L. Francione